Пол Андерсон - Кокон [ Межавт. сборник]
— Я отвязал его на закате, — сказал Фрэнк.
Взгляд Крейгара потускнел.
— Да-да, — протянул он и, привстав, повернулся к Фрэнку. — Спасибо тебе, парень.
— Не за что.
— Какого черта! — неожиданно вспылил Крейгар. Он пристально посмотрел на свои руки, в которых плясала кофейная чашка; внезапно она выскользнула из его пальцев и упала на землю. Крейгар повернулся и, спотыкаясь, побрел к своей конуре. Звякнуло стекло, и в наступившей тишине послышались шумные глотки. — Какого черта! — рявкнул он еще громче. — Это просто рабочие лошади!
Фрэнк поднялся и взял со стола скомканный пакет. На пороге, сжимая в кулаке горлышко бутылки, появился Крейгар.
— Нужно сегодня же переправиться через реку, — мрачно произнес он. — Выступаем в полдень. И лучше тебе…
— Я должен привести в порядок отчеты. — перебил его Фрэнк. — В том числе и ваш. Вы сами переведете их через брод. — Он многозначительно посмотрел на бутылку. — Я присоединюсь к вам позже; будут трудности — зовите.
Налитые кровью глаза Крейгара проследили за взглядом Фрэнка и уперлись в бутылку. Он резко вскинул голову, снова переведя взгляд на компаньона; подбородок, квадратный и заросший щетиной, зловеще выдвинулся вперед.
— Слушай, ты… — начал Крейгар, но решимость куда-то исчезла, и он отвел глаза Челюсть вернулась на свое место. — Ладно, — согласился он, — ладно… — и поплелся к домику, то и дело жадно прикладываясь к бутылке.
Фрэнк дошел до края поляны, забросил пакет подальше в кусты и тщательно отряхнул руки. Потом вернулся к себе и уселся за еженедельные отчеты.
Часа через три, когда он все еще сидел за маленьким рабочим столом, Крейгар привел на поляну аборигенов. Они шагали гуськом, и некоторые уже вовсю лили слезы от мысли, что сейчас у них отберут горстки красных кристаллов, которые каждый бережно нес в ладонях. Крейгар построил их вдоль упакованного и сложенного в штабеля лагерного оборудования и с молчаливой, но беззлобной решимостью принялся избавлять их от бесценной ноши. Кристаллики он ссыпал в мешочки, которые потом опечатывал.
Как всегда во время этой процедуры аборигены рыдали и протестовали. Неторопливо работая над интендантским отчетом, Фрэнк прислушался к происходящему — тонкие, похожие на детские, голоса перекрывались хриплыми проклятиями Крейгара. Проклятия сопровождались совершенно неуместными подбадривающими и сочувственными интонациями, и Фрэнк подумал, что это начисто лишает смысла все, что он им говорит.
— Ну-ну, ты же не хочешь голодать, правда? Я прослежу, чтобы ты вернул всю еду, которую тебе выдали, ты меня знаешь! Пусти, Шеп. Пусти, кому говорят! Какого черта вы всегда так себя ведете…
Наконец, Крейгар заполучил содержимое голубых ладоней аборигенов и навьючил на их плечи пожитки. Когда все было готово, он решил на минутку заглянуть в свой домик. Бросив взгляд в открытую дверь, Фрэнк заметил, что лицо старшего напарника бледное и мокрое от пота. Глаза его были сощурены, словно от боли, и он брел, скособочившись, прижимая руку к левой половине груди. Крейгар долго возился в своей каморке, а когда вышел, за спиной у него висело ружье, а в руке была зажата бутылка Вызывающе глянув на Фрэнка (тот сделал вид, что ничего не заметил), Крейгар поравнялся с цепочкой аборигенов и, хрипло покрикивая, погнал их к броду, находившемуся в полукилометре от лагеря.
Фрэнк дописал отчет и отодвинул бумаги в сторону. Над лагерем висела непривычная тишина Нужно идти за Крейгаром — но спешить ни к чему. Он поймал себя на том, что испытывает необъяснимое чувство удовлетворения. Немного погодя он потянулся к дневнику, открыл его и стал записывать.
«Миры полны мужчин и женщин, которые с готовностью и дут на компромиссы. Они слишком слабы, чтобы не отклоняться от цели, которую перед собой поставили; они сбиваются с пути ради „почестей“, „дружбы“, „пьянства“ и других никчемных вещей. Исправить их невозможно; нужно просто проявлять твердость и терпение, рано или поздно они сами себя погубят. Вот тот краеугольный камень, с которого я начал возводить дворец своего будущего успеха».
Он закрыл дневник и, положив его поверх кипы отчетов, связал их вместе с туалетными принадлежностями в небольшой узел. Складные домики и другое лагерное имущество можно бросить.
Переправившись через реку, они с Крейгаром к вечеру доберутся до сборного пункта — идти оставалось всего полдня. Фрэнк встал, взвалил ношу на плечо и отправился в путь.
Короткая прогулка по лесу оказалась даже приятной. Он уже почти вышел к реке, когда легкий послеполуденный ветерок донес до него крики. Фрэнк нахмурился. Преодолев неглубокую ложбину, он поднялся на пригорок. Деревья расступились, и он увидел реку.
Аборигены все еще стояли на этом берегу. Переправа так и не началась, и Фрэнк понял, что случилось неладное.
Они топтались на месте, Крейгар был вне себя, а перед ним, согнувшись в три погибели, чуть ли не завязываясь в голубой узел, извивался Папаша. Крейгар уже успел основательно приложиться к захваченной из домика бутылке, бессвязная речь и хрипота выдавали его с головой. Он с трудом держался на ногах и угрожающе размахивал ружьем над перепуганным Папашей.
Фрэнк похолодел. Это было то, чего он так опасался — глупость Крейгара грозила бедой им обоим.
— Стойте! — завопил он срывающимся от волнения голосом. — Стойте!
Задыхаясь, он бросился к берегу, оступаясь и скользя вниз по склону холма. Узелок нещадно колотил его по спине.
— Подождите, я вам говорю! — орал он. — Прекратите!
Крейгар, шатаясь, повернулся, его красное, загорелое лицо блестело в лучах послеполуденного солнца. Скрючившийся на земле Папаша испустил долгий, пронзительный вопль. Ему ответил хоровой стон сородичей. Фрэнк решительно остановился перед Крейгаром.
— Уберите ружье! — скомандовал он. — Он не может войти в реку, они же вам твердят об этом. Старый идиот, если бы вы хоть что-то кумекали в их языке! Вы что, не знаете, что беременным у них запрещено входить в проточную воду?
— Беременным? — ошалело переспросил Крейгар.
— Вот именно. Папаше. Он же беременный!
— Ты что, сдурел? Он? — Крейгар разразился громовым хриплым хохотом и огромной ручищей отодвинул Фрэнка в сторону. — Я сейчас лопну от смеха. Он… — Крейгар прицелился. Фрэнк отчаянно повис на руке, пытаясь вырвать ружье.
— Это ваша работа! — Его молодой голос звенел от гнева. — Папаша говорит, что забеременел от солнца, когда вы вчера привязали его к кольям. Вот почему у них запрещено подставлять солнцу живот. После того, что вы с ним сделали, ему нельзя входить в реку. Это все из-за вас! Из-за того, что вы с ним сделали!
